Михаил Ларионов и художественное объединение "Маковец"
Как известно, в конце 1900-х – первой половине 1910-х годов Михаил Ларионов пережил период "бури и натиска", проделал головокружительную эволюцию от импрессионизма через неопримитивизм и футуризм к лучизму, выступив как последовательный авангардист и предложив одну из первых систем беспредметного искусства. Утвердившись в позиции протестанта, он преодолел традиции своих непосредственных предшественников, дал наглядный пример постоянного самообновления, изложил новые творческие принципы в виде манифестов, совершив при этом целый ряд демонстративных жестов, давших пример подлинного поведения авангардиста. Своим творчеством он как бы сформировал модель художника нового типа.
Охарактеризуем теперь другое явление русской художественной культуры начала XX века – объединение "Маковец", которое в названии взятой мною темы стоит рядом с именем Ларионова. Оно возникло в 1921 году как Союз художников и поэтов "Искусство – жизнь" и, организовав ряд выставок, завершило свое существование в 1926 году. В 1922-м члены Союза издали первый из двух номеров журнала под названием "Маковец". Название, возникшее от имени холма, на котором воздвиг монастырь известный русский святой Сергий Радонежский, закрепилось за объединением. В него входили такие известные поэты и художники, как В. Хлебников, Б. Пастернак, В. Чекрыгин, А. Шевченко, А. Фонвизин, С. Романович, Л. Жегин, Н. Чернышев, В. Барт. К этому кругу примыкал и талантливый скульптор П. Бромирский, не доживший двух лет до создания Союза. С журналом и объединением был тесно связан один из самых глубоких и интересных представителей русской религиозной философии о. Павел Флоренский1.
Пытаясь явить современникам "религиозную сущность подлинного художника", проповедуя "строгую преемственность с великими мастерами прошлого", маковцы стремились "нести миру радость очищения"2. Их программа была по существу антиавангардной. Главную задачу они видели в возвращении искусству подлинной духовности. Религиозные мотивы становились для многих приоритетными. На страницах журнала публиковались статьи П. Флоренского – "Храмовое действо как синтез искусства" и "Небесные знамения ".
Встает вопрос: какое же отношение имеет деятельность членов "Маковца", их программа, их теория и художественная практика к такому последовательному новатору и бунтарю, как Михаил Ларионов? С первого взгляда может показаться, что эти отношения должны строиться лишь по принципу отталкивания, что между поставленными рядом явлениями не могло быть внутренней общности. Такое суждение было бы ошибочным. Исследователи, писавшие о "Маковце", констатировали те реальные связи, которые существовали между Ларионовым и объединением "Маковец". Но оставался в стороне другой вопрос: на какой почве могли возникнуть эти взаимоотношения? Каким образом произошло соединение, казалось бы, несоединимого? И противоположны ли эти явления на самом деле, как представляется сначала?